друг джона баптиста
Сегодня надо бы про уголовное право написать, но конспектов с собой нет, а так всего не вспомню. Завтра напишу, а сейчас другое надумалось, помрачнее.
Я, вообще, позиционирую себя как человека если не доброго, то уж точно и не злого. Стремлюсь к свету, делаю добрые дела, ага, да, и все такое. Даже вот заглавные буквы проставлять пытаюсь. Но иногда просто не знаешь, как вести себя, чтобы гармонию сохранить.
Ехал тут где-то в конце февраля в автобусе - путь неблизкий, от МГИМО (пр. Вернадского) до Каховки. Ну, домой не очень хотелось, морозец был этакий приятный. Залез в задний угол, окопался учебниками по теории государства и права, к пересдаче спокойно готовлюсь. Входит мужик какой-то, садится рядом, кладет голову на спинку кресла впереди себя и засыпает. Я внимания не обратил - ну и пусть себе спит, в принципе, если устал. Хотя лучше бы, конечно, подальше сел, потому что мест пустых много было, а я все-таки небольшой любитель старых пролетариев, от которых разит дешевым одеколоном и еще больной тушей попахивает. Но, может, его, наоборот, транквилизирует близость нерадивых студентов и возбуждающей толщины учебников. Мало ли; меня, кстати, от учебника Нерсесянца тоже здорово в сон клонит. Едем, встаем в пробку: спит мужик лбом в кресло, скучает студент носом в книгу. А неизбежное меж тем неизбежно: начинает он помалу крениться набок, и, уж конечно, не проходит минуты, как ко мне на колени ложится. Я нервничаю, само собой. У меня Нерсесянц такой захватывающий, да сумка с книгами хоть и своя ноша, а все равно мешается, и тут еще этот. Одеколон, кстати, на проверку не одеколон оказался, а совсем даже перегарище. Пытаюсь мужика посадить, а он ни в какую, и даже на кресло с другой стороны ложиться не хочет. А вертикально его держать никаких сил не хватит: уж на что я не пушинка, а он все-таки здоровее, к тому же и учебник чем-то держать надо. Плюнул я, в общем, на это дело, проклял алкаша фигурально и убрал теорию. Пусть хоть кто-то нормально выспится. Полтора часа спал, кислятиной на меня дышал, негодный человек. Пакет, шапку, барсетку на пол уронил, и ничего ему. Естественно.
Но ведь как надо было выходить, он тоже не проснулся. Зажал меня в заднем углу - и ни с места. Мне, впрочем, большие жалобные глаза с еврейским взглядом на то и дадены, чтобы посторонних юношей жалобить: качок стриженый улыбнулся сочувственно и тряхнул мужика от души. Тот аж подскочил - и смотрит на меня дикими глазами, как будто вину за мной вспомнил. Мне тогда stariy kashka из "Заводного апельсина" вспомнился, который Алекса отделал по злопамятству. Но ничего, обошлось - подскочить подскочил, шапку подобрал и рванул к выходу. Слава Б-гу, думаю, вылезаю из угла. И тут у меня как назло механизм срабатывает: вот он барсетку оставил, а у него там деньги, ключи, документы наверняка.. Как он домой попадет? Если замерзнет на улице, то туда и дорога, наверное, судьба такая, ну а вдруг он чей-то отец или дед? Может, у него внуков-сирот полон дом, а в пакете - хлеб и сосиски им на неделю? И дёрнуло меня нагнуться (на каблуках-то, со своей сумкой поболее косметички), начать подбирать с пола его дрянное имущество. Ну да, я не очень ловкий от природы, особенно в перчатках; ключи выпали, мелочь какая-то, пришлось поднимать. А мужик, хам, стоит еле-еле, держится за поручень у двери и покрикивает: быстрее, быстрее! Очень захотелось в него запустить этими ключами, ну правда, ну кто так делает? Один препод у нас так делает, но он на то и препод, чтобы в него ничем не кидаться, а тут, ей-б-гу, селянин какой-то. Но я же не такой, я не для него стараюсь, а себя совершенствую. Подбираю смиренно все это говно, выхожу на улицу, отдаю ему пакет. А он меня - хвать за руку! И тащит за собой. Я отдергиваю руку (пальцы ой!) и совершенно не знаю, как реагировать. А он на меня орет - а ну пошли со мной, быстро! Ну нет уж, я в обратную сторону быстрым шагом. И шагов через пять понимаю: у меня его барсетка подмышкой и ключи в другой руке. То есть я как бы грабеж совершаю. Конечно, снова-здорово бегом все за тем же, барсетку ему сую в руки, а он опять меня сгрести в охапку пытается.
Вот грешен, стыдно: начал с благородного порыва, а закончил матерщиной во весь голос, да на мужика, который деду моему ровесник.
А хотя, может, и не очень стыдно. Стыдно, когда видно, а душу отвести - дело святое.
Я, вообще, позиционирую себя как человека если не доброго, то уж точно и не злого. Стремлюсь к свету, делаю добрые дела, ага, да, и все такое. Даже вот заглавные буквы проставлять пытаюсь. Но иногда просто не знаешь, как вести себя, чтобы гармонию сохранить.
Ехал тут где-то в конце февраля в автобусе - путь неблизкий, от МГИМО (пр. Вернадского) до Каховки. Ну, домой не очень хотелось, морозец был этакий приятный. Залез в задний угол, окопался учебниками по теории государства и права, к пересдаче спокойно готовлюсь. Входит мужик какой-то, садится рядом, кладет голову на спинку кресла впереди себя и засыпает. Я внимания не обратил - ну и пусть себе спит, в принципе, если устал. Хотя лучше бы, конечно, подальше сел, потому что мест пустых много было, а я все-таки небольшой любитель старых пролетариев, от которых разит дешевым одеколоном и еще больной тушей попахивает. Но, может, его, наоборот, транквилизирует близость нерадивых студентов и возбуждающей толщины учебников. Мало ли; меня, кстати, от учебника Нерсесянца тоже здорово в сон клонит. Едем, встаем в пробку: спит мужик лбом в кресло, скучает студент носом в книгу. А неизбежное меж тем неизбежно: начинает он помалу крениться набок, и, уж конечно, не проходит минуты, как ко мне на колени ложится. Я нервничаю, само собой. У меня Нерсесянц такой захватывающий, да сумка с книгами хоть и своя ноша, а все равно мешается, и тут еще этот. Одеколон, кстати, на проверку не одеколон оказался, а совсем даже перегарище. Пытаюсь мужика посадить, а он ни в какую, и даже на кресло с другой стороны ложиться не хочет. А вертикально его держать никаких сил не хватит: уж на что я не пушинка, а он все-таки здоровее, к тому же и учебник чем-то держать надо. Плюнул я, в общем, на это дело, проклял алкаша фигурально и убрал теорию. Пусть хоть кто-то нормально выспится. Полтора часа спал, кислятиной на меня дышал, негодный человек. Пакет, шапку, барсетку на пол уронил, и ничего ему. Естественно.
Но ведь как надо было выходить, он тоже не проснулся. Зажал меня в заднем углу - и ни с места. Мне, впрочем, большие жалобные глаза с еврейским взглядом на то и дадены, чтобы посторонних юношей жалобить: качок стриженый улыбнулся сочувственно и тряхнул мужика от души. Тот аж подскочил - и смотрит на меня дикими глазами, как будто вину за мной вспомнил. Мне тогда stariy kashka из "Заводного апельсина" вспомнился, который Алекса отделал по злопамятству. Но ничего, обошлось - подскочить подскочил, шапку подобрал и рванул к выходу. Слава Б-гу, думаю, вылезаю из угла. И тут у меня как назло механизм срабатывает: вот он барсетку оставил, а у него там деньги, ключи, документы наверняка.. Как он домой попадет? Если замерзнет на улице, то туда и дорога, наверное, судьба такая, ну а вдруг он чей-то отец или дед? Может, у него внуков-сирот полон дом, а в пакете - хлеб и сосиски им на неделю? И дёрнуло меня нагнуться (на каблуках-то, со своей сумкой поболее косметички), начать подбирать с пола его дрянное имущество. Ну да, я не очень ловкий от природы, особенно в перчатках; ключи выпали, мелочь какая-то, пришлось поднимать. А мужик, хам, стоит еле-еле, держится за поручень у двери и покрикивает: быстрее, быстрее! Очень захотелось в него запустить этими ключами, ну правда, ну кто так делает? Один препод у нас так делает, но он на то и препод, чтобы в него ничем не кидаться, а тут, ей-б-гу, селянин какой-то. Но я же не такой, я не для него стараюсь, а себя совершенствую. Подбираю смиренно все это говно, выхожу на улицу, отдаю ему пакет. А он меня - хвать за руку! И тащит за собой. Я отдергиваю руку (пальцы ой!) и совершенно не знаю, как реагировать. А он на меня орет - а ну пошли со мной, быстро! Ну нет уж, я в обратную сторону быстрым шагом. И шагов через пять понимаю: у меня его барсетка подмышкой и ключи в другой руке. То есть я как бы грабеж совершаю. Конечно, снова-здорово бегом все за тем же, барсетку ему сую в руки, а он опять меня сгрести в охапку пытается.
Вот грешен, стыдно: начал с благородного порыва, а закончил матерщиной во весь голос, да на мужика, который деду моему ровесник.
А хотя, может, и не очень стыдно. Стыдно, когда видно, а душу отвести - дело святое.
@музыка: Dvar - Jraah Mraah
@настроение: двар - анна варни для бедных или как-то так
@темы: про коррумпированного, утиные истории
